После этих слов офицер медленно поднял взгляд на Страйпа, заставив того буквально примерзнуть к креслу.
В глазах мужчины было нейтральное выражение, но Страйп ничуть не сомневался, что и на казнь он отправлял людей с точно таким же нейтральным выражением лица…
Несколько секунд офицер КРСА сверлил его взглядом, прежде чем медленно кивнуть,- Хорошо, вы можете быть свободны. Сейчас вас проводят из кабинета.
После этих слов Страйп сглотнул медленно.
Кажется, пронесло… Кажется, все вот-вот закончится…
Спустя еще мгновение дверь кабинета открылась и на пороге появился еще один офицер — Страйп не особенно разбирался в званиях — тут же махнув Страйпу, чтобы тот поднялся и двинулся вслед за ним. Страйпу не оставалось ничего, кроме как последовать за ним, оставляя офицера в кабинете.
Тот же, оставшись на месте, открыл журнал еще раз, перелистнув его на несколько страниц.
Страйп Олдбридж, тридцать два года, фавн-зебра, эмигрант из Менажери, образование механика, работает в Королевской Лаборатории в качестве механика семь месяцев. Отношения с начальником — рабочие, в антигосударственной деятельности не замечен, голосовал на выборах в младший парламент за партию мигрантов…
Офицер перелистнул страницу к обыску его дома.
Заначка под матрасом — старые привычки… Второй свиток — судя по перепискам — для любовницы. Офицеру было все равно на его личную и семейную жизнь — его не интересовали любовные похождения Страйпа.
Следующая страница — жена, двадцать шесть, аполитична… Сын, четыре года — развитие нормальное… Сестра в Вакуо — политические взгляды установить не удалось, охотница…
Кажется, действительно, в Страйпе не было ничего особенного — хотя окончательно сбрасывать его со счетов не стоило.
Если бы офицер до сих пор работал в Атласе — он бы на этом и прервал свои размышления, передав информацию своему командиру и, скорее всего, на этом преследование Страйпа и закончилось, но с тех пор, как он перешел в Гленн — его полномочия оказались значительно шире, чем до того…
Офицер ухмыльнулся — обыск не только дома, но и проверка его семьи, друзей — никто не мог воровать у Гленн безнаказанно. И если для поиска пропавших миллионов придется потревожить несколько «непричастных» семей — что же, Гленн могло себе позволить это.
Когда-то простой оперативник Лайм, а ныне старший лейтенант КРСА — отдел Внутренней Безопасности — улыбнулся. В Гленн его талантам — и его информации об Атласе — действительно нашлось куда лучшее, а главное — весьма выгодно оплачиваемое применение…
Лайм перевел взгляд на стоящий на его столе портрет Джонатана и ухмыльнулся.
Долгой жизни тебе, король Джонатан Гудман.
Семья
Джонатан всегда считал себя умным человеком и потому всегда точно определял свои слабые и сильные стороны.
Сильная сторона — он умел телепортироваться, спустя же прошедшие три года — больше. Порталы, артефакты, исцеления, модификации…
Он хорошо умел общаться, особенно с детьми — и, наверное, был неплохим воспитателем. Он был весьма богат и влиятелен, любим народом и умел действовать в рамках заданных ему условий. Решение проблем, пусть и не идеально, но все же давалось ему. Будь то недостаток праха или политический кризис Менажери… Последнее, впрочем, получилось решить практически случайно, но факт оставался фактом.
За три года можно добиться многого. Своя лаборатория и свой институт, своя больница, свой приют и своя школа…
Можно оглядеть свои достижения и вернуться к изначальной точке. Пройти долгий, долгий путь самопознания и достичь большего, чем ты когда-то даже мечтал…
И все же, Джонатан не был идеален.
К величайшим проблемам Джонатана относилось три.
Его физическое тело. Раны, полученные в тот день могут быть исцелены… Однажды. Но не сейчас.
Его политический опыт — практически несуществующий. Эта проблема существовала задолго до того, как Джонатан был объявлен королем. Нет, он знал теорию… И не имел никакой практики. В некотором смысле Джонатан даже был рад последнему факту… По крайней мере он был рад незапачканным в политических дрязгах Ордена, а ныне в политике государственного уровня… Что, впрочем, не переставало быть проблемой.
И все же третья проблема Джонатана была главной из всех.
Не из-за того, что Джонатан был неопытен в политике он сидел сейчас в своей мастерской, ощущая, как столь комфортное в иных условиях кресло впивалось в его фигуру.
И не из-за того, что Джонатан пережил подобные раны на своем теле он сейчас молчаливо рассматривал небольшую записную книжку на его столе, заполненную пометками и быстрым почерком самого Джонатана, отчаянно ища новую информацию там, где она не могла появиться. Конечно же, когда эйфория его победы прошла Джонатан пережил… Некоторые вещи. Те, что принесла ему его инвалидность. И все же, время не лечит, но учит жить с утратой.
И когда ты можешь утешать себя мыслью, что однажды ты сможешь вернуть себе все, что ты потерял — переживать боль утраты легче…
Джонатан медленно поднял взгляд на стоящее на его столе зеркало и отвел взгляд.
Почему ты боишься смотреть на меня, Джонатан? Разве не этого ты хотел?
Джонатан перевел взгляд на книги, которыми были уставлены шкафы, полностью покрывающие стены его мастерской — кроме небольшой выемки, занятой камином.
Ты король, Осмонд Третий! Владыка мирских судеб и возлюбленный толпой герой!
Джонатан перевел взгляд чуть дальше, на большое окно, выходившее в его сад, за забором которого располагались улицы Гленн…
Что-то не так, Джонатан? У тебя есть какие-то вопросы?
Это не то, чего я хотел…
Но это то, к чему ты стремился, Джонатан Гудман.
Джонатан всегда хотел быть хорошим человеком. Правильным магом.
Не из тех Герметистов, что пожирают человеческие жизни и судьбы, ресурсы и достижения — ради своих эфемерных целей. Ради Возвышения, ради Могущества, ради Достижения.
Не из тех магов, что были готовы бросать людей в печь, превращая их в топливо прогресса или победы. Что уж, Джонатан даже не хотел победы…
Возможно, то когда-то говорил лишь его юношеский максимализм, его бунт против авторитетов — но Джонатан никогда не хотел участвовать в Войне Возвышения.
Война Возвышения, ха… Великий конфликт традиций и технократии за контроль над спящими. Тысячелетняя война по всей земле и Умбре, а может быть — и где-то еще. Скрытая от людей — а, скорее, прикрытая ширмой.
Протесты против церкви и популяризация неоязычества, создание лабораторий астрофизики против выпуска новых и новых книг фэнтези — все это было битвами в войне за человечество.
И если ты сражаешься, в прямом смысле, за судьбу человечества и всего мироздания — никакая цена не чрезмерна. Развязывание войн, геноцид, самая грязная игра политиков — все ради эфемерной победы в эфемерной войне.
Джонатан не хотел быть таким. Нет, когда-то он мог верить в то, что его участие в этой войне будет похоже на игру — шахматная партия великих умов, где один в конце признает поражение…
И вот он здесь. Ха, король Гленн…
О многом ли он может еще мечтать? Народная любовь, все ресурсы мира для его исследований и могущественные союзники на его стороне…
И жизнь совершенно не столь радужна, как ему казалось когда-то.