Если говорить о силе, то ее популярность и уважение к ней, восхищение ей и сам факт того, что она могла появиться в каком-нибудь журнале в качестве модели был приятен — это было демонстрацией того, как велика была ее власть и сила относительно ее окружения, как влиятельна и знаменита она была — еще один кирпичик в основание ее собственного убеждения, ее силы…

И вместе с тем, если говорить о признании, то Синдер не могло волновать еще меньше отношение людей к ней. Синдер плевала на общее мнение окружающих ее людей и на каждого в отдельности, ценя признание ее заслуг от прохожих на том же уровне, на котором она ценила самих этих прохожих — иными словами, лишь на одну ступень выше брошенного мимо дороги камня.

Синдер выше ценила мнение своей команды, еще чуть выше — мнение Норы, затем она достаточно сильно ценила мнение Нио… И выше всего остального мира вместе и по отдельности Синдер ценила мнение Джонатана.

И Джонатана мало волновало, появлялась ли она в качестве модели или случайной жертвы телекамеры.

Нет, конечно же, он восхищался каждым ее появлением и всегда хвалил ее за то, что она появлялась на интервью или сверкала улыбкой перед камерами жертвуя очередные суммы очередному приюту… Но он восхищался не меньше тогда, когда Синдер делала это без сверкания телекамер рядом с ней.

И это означало, что камеры не значили ничего для Джонатана — а значит решение о их существовании и их влиянии определяла Синдер.

И Синдер… Безусловно, ей нравилось быть в центре внимания. Еще одно доказательство ее силы, доказательство ее длительного пути вверх, доказательство того, что она больше не была слаба, как раньше, что она изменилась, стала другой и…

Синдер не нравились телекамеры.

Ей нравилось быть в центре внимания — частью своего разума — и частью своего разума ей хотелось убраться как можно дальше из-под внимательного взгляда телекамер, словно бы подсвечивающих каждую ее мелкую деталь, записывая каждое ее слово, позволяя любому желающему взглянуть на Синдер тогда, когда она уже забыла о прошлом интервью, позволяя им увидеть то, что Синдер им показала. Возможно, увидеть то, что Синдер не хотела им показывать.

Как будто бы стоя под механическим глазом бездушной машины Синдер неожиданно оказывалась под взглядом всего мира…

И Синдер знала, как жесток и равнодушен может быть весь мир вокруг.

Поэтому, отведя взгляд от камеры и приняв ту позу, что она должна была поддерживать все время саммита, Синдер молчаливо сделала шаг вперед, позволяя Нио появиться из лимузина, и замерла, глядя в спину Джонатана, остановившегося на секунду, прежде чем, легко постукивая своей тростью, двинуться по ковровой дорожке вперед.

Джонатан обменялся рукопожатием с генералом Айронвудом, но улыбка того была пуста и безжизненна под холодным взглядом телекамер, пытающихся уследить в коротком жесте обмена любезностями за силовой и переговорной динамикой между двумя лидерами двух кажущихся для простых людей переговорных фракций.

За спиной генерала Айронвуда появилась на мгновение фигура Озпина, попавшая в кадр, но тот исчез спустя мгновение, словно бы мелькнувший между деревьев призрак — настоящий противник Джонатана на все время совещания… Нет, во всем вопросе устройства Атласа — возможно, устройства Ремнанта.

Рядом мелькнула еще одна фигура — молчаливый фавн, директор Хейвена, академии охотников Мистраля, служащий больше для придания влиятельности происходящему саммиту, в качестве массовки, чем исполняя волю одну из сторон.

За его спиной — улыбающийся джентльмен почтенных лет, чье лицо хранило на себе множество морщин в уголках его рта, будто бы улыбка была ему привычнее, чем серьезность, и его глаза так и стремились приобрести хитрый и насмешливый прищур — еще один человек из Мистраля, глядя на которого Джонатан разрывался между желанием начать диалог с тем — и заткнуть свои уши, стараясь не пропустить ни одного его слова в свой разум.

Затем, еще одна массовка — женщина средних лет с достаточно безвкусным колье из небольших бриллиантов, плохо сочетающихся с ее прической и подкрашенными губами, советница из Вакуо, скорее пытающаяся сыграть роль «еще одного важного чиновника», чем являющегося им, чья функция заключалась исключительно в том, чтобы подать знак — «Вакуо все еще живо, все еще существует как государство.»

С другой стороны против них — Гира Белладонна, старающийся поддерживать ауру серьезности вокруг себя, но не требовалось обладать особыми чувствами мага, только банальной внимательностью, чтобы увидеть, что он чувствовал себя явно не в своей тарелке — это было справедливо для саммитов, высшего общества, Солитаса, Атласа, академии охотников и свете софитов единовременно. Его жена держала себя гораздо лучше, хотя ее периодически сбивающийся взгляд, следящий за минутными движениями репортеров и телекамер, и передавал, что та не испытывала той уверенности в данный момент, что она пыталась показать.

С другой стороны от них находилась Робин Хилл, прибывшая в сопровождении двух своих заместителей. Джонатан впервые видел Робин лично — успев наслушаться о той он не мог полностью удержаться от того, чтобы не провести взгляд по ее фигуре, подмечая как совсем чуть-чуть отличался вид ее искусственной ноги под покровом ее штанин, замечая, как сама Робин пыталась обвести взглядом его самого.

Знакомства, ничего не значащие фразы, приветствия и «я надеюсь, что вы добрались до Атласа без происшествий…»

Джонатан бросил один единственный взгляд позади себя, отмечая, как молчаливо, поддерживая свою выучку, следует за ним команда молодых охотниц, после чего чуть кивнул в сторону стоящего рядом агента КРСА.

Агент в свою очередь перевел нечитаемый взгляд на агента Атласа, стоящего напротив, после чего оба немного кивнули друг другу, казалось, двигая исключительно глазами, прежде чем еще одно легкое движение со стороны агента Атласа заставило мужчину сделать шаг вперед, — Благодарю за радушный прием, но, думаю, у нас еще найдется время для официальных приемов и празднований после завершения официальной части. Как все, я думаю, уже были осведомлены, официальные переговоры пройдут без присутствия телекамер и любых репортеров, так что я попрошу уважаемую прессу покинуть территорию академии.

После этих слов по холлу разнесся приглушенный шорох и топот ног, пока кто-то пытался ухватить последние мгновения разрешенной съемки, надеясь на то, что ему попадется какой-то провоцирующий кадр, но спустя мгновение академия оказалась покинуты — внутри остались только официальные делегации… И агенты, обеспечивающие их безопасность.

Молчаливо Джонатан поднял взгляд, касаясь на мгновение взгляда каждого из участников… После чего сделал шаг вперед, в едином моменте понимания воплощая движение поезда по определенным рельсам к уже определенному итогу.

Исход саммита был определен — каждый из присутствующих это знал…

Но никто не догадывался, как именно.

Саммит

Главный саммит современного мира. Первый международный саммит, действительно посвященные решению насущного геополитического кризиса, затрагивающего весь Ремнант. Предмет столь многочисленных теорий и обсуждений, слухов и спекуляций — любой, кто вообще когда-либо интересовался тем, что показывают в новостях хоть раз представлял себе, что на самом деле будет представлять из себя подобное событие…

Озпин, в свою очередь, не просто представлял себе подобное — он был одним из организаторов саммита, воспользовавшись всеми своими навыками и знаниями прошлых жизней, организовывая тот.

Тем более, что, формально говоря, у Озпина существовал однозначный, простой и понятный повод для организации саммита — для того, чтобы вытянуть на переговоры каждого из своих политических противников и союзников. Можно было считать появление Озпина попыткой защитить своего союзника — упорного, неподготовленного, но в конце концов надежного и стремящегося к лучшему генерала Джеймса Айронвуда.