Синдер вспомнила об уроках мисс Санни и непроизвольно подняла руку к шее, проверяя отсутствие ее ошейника.

Мисс Санни была нетерпеливым учителем… И очень быстрым на расправу.

Поэтому Синдер пришлось научиться всему необходимому. И быстро.

Воспоминания о прошлых занятиях заставили Синдер сжать кулаки, но лишь один взгляд на спину Джонатана, продолжавшего копаться в тетрадях заставили ту медленно выдохнуть.

Джонатан рядом — значит все будет хорошо. Все обязано быть хорошо.

С другой стороны мысль о том, что Синдер сможет выучиться — и помочь Джонатану не могла не радовать Синдер.

Да, это будет долгий процесс… Но это поможет Синдер помочь Джонатану. Цель, ради которой Синдер была готова смириться даже со школой.

С другой стороны — ей придется быть отдельно от Джонатана. Каждый день, по многу часов.

И хотя Синдер знала, что Джонатан никогда по-настоящему не покидал ее — сама мысль об этом заставляли Синдер морщиться от неприятных ощущений.

Ведь она даже не сможет помогать Джонатану, пока будет находиться в этой… Школе.

Это было непростительно.

Новые люди — будущие… Одноклассники - и учителя. Те, к кому Синдер испытывала определенный интерес — до этого Синдер не удавалось долго пообщаться с кем-либо из детей ее возраста… И огромную настороженность — Синдер видела, насколько люди бывали жестоки и безразличны до того…

Синдер испытывала от новости крайне смешанные эмоции, но…

— Так, нашел!- Джонатан наконец-то смог вынырнуть из огромных залежей книг, потрясая учебником, словно бы заветным трофеем.

Если Джонатан хотел, чтобы Синдер пошла в школу — Синдер могла только принять его решение.

Стены Горы Гленн поднимались высоко, наверняка казавшись жителям города могущественным бастионом защиты перед лицом гримм и бандитов, живущих за пределами города…

Но за пределами города жили не только бандиты. И им стены Горы Гленн вовсе не казались «надежными» или что-либо «защищающими». Им они казались непреодолимой преградой на их пути. Преградой, не защищающей огонек цивилизации в диких землях — а сейфом, прячущим от них самое дорогое.

Цивилизацию.

Сорок восемь человек. Двенадцать мужчин, двадцать шесть женщин, три старика, семь детей. Все, что осталось от когда-то процветающего идиллического поселения в диких землях вокруг Вейла — Роузгардена.

Месяц назад маленькая клякса в диких землях, отметка с названием поселения была стерта со всех карт мира. Роузгарден был уничтожен.

Из трех с половиной тысяч жителей уцелело меньше полусотни.

Не все из них погибли сразу. Многие, но не все.

Сперва была орда гримм. Никто не знал и уже никогда бы не узнал, что спровоцировало их нападение. Была ли это перестрелка в глухом лесу неподалеку от поселения? Какой-то идиот-охотник привлек внимание орды? Или это было медленным процессом, складывающимся из десятков мелких причин год за годом?

Нападение гримм произошло в пять утра, но люди в поселении узнали об этом спустя лишь пятнадцать минут, когда кто-то смог поднять всеобщую тревогу. Гримм ударили по домам охотников в первую очередь.

Двадцать четыре охотника.

Выжил лишь один.

Это была бойня. Тысячи гримм против напуганных гражданских. Две тысячи погибших.

Улицы были усеяны телами.

Вид. Улицы, что навсегда окрасились в розовый. Кровь, впитавшаяся в асфальт.

Звук. Чавкающий звук под ногами, куда бы ты ни шел. Как слякоть.

чавк-чавк-чавк…плюх!

Чей то глаз только-что лопнул под ногой.

Гримм растворялись после смерти.

Люди — нет.

Запах. Металлический вкус, от которого нельзя никак скрыться. Привкус сырого мяса во рту. Запах словно бы из холодильника.

Из холодильника, полного мясом.

Сто двенадцать суицидов после. Сто двенадцать в один день.

Они победили. Отбились от гримм. Спрятали детей. Увезли раненых…

Бандиты. После гримм всегда идут бандиты.

Тысяча четыреста напуганных гражданских. Дети, старики, женщины, калеки, раненые.

Банда в сорок человек. Может чуть больше или меньше.

Отдайте нам припасы — и никто не пострадает.

Они отдали. Еду. Оружие. Патроны. Медикаменты. Что еще они могли сделать?

Были те, кто пытался сопротивляться. Отправился на вылазку.

Шестерых казнили прилюдно. Для устрашения.

Последний охотник Роузгардена.

На что он надеялся, потеряв руку всего день назад?

Их тела зарыли. Похоронили с почестями.

В отличии от тысяч других.

Тысяча триста пятьдесят человек. Дети. Калеки. Раненые.

Помощь не пришла. Они истребляли остатки орды гримм, контролировали обстановку. Спасали тысячи жизней. Десятки тысяч против одной тысячи. Выбор был очевиден.

Затем был поход. Люди отправлялись куда-то. В надежде найти укрытие. В надежде найти спасение.

Кто-то умирал по пути.

Многие сдавались и оставались сидеть на дороге, провожая взглядом идущих вперед.

Многие терялись. Кто-то не мог удержать темп. Кто-то сбежал.

Нападение гримм. Причина, почему люди так редко пользовались дорогами. Это была не орда — но им не нужна была орда.

Голод. Припасы были отданы бандитам. Дикий голод.

Ост слышала на рассвете. Звуки стрельбы. Не все отдали оружие бандитам.

Люди боролись за еду. Кто-то побеждал.

Люди раскалывались. Терялись, уходили в другие места, по другим направлениям.

Ост не знала, что стало с ними.

Шестьдесят человек дошло до стен Горы Гленн. Ост помнила, как впервые увидев поселение вблизи осознала, что это был не сон.

Не сон голодного сознания. Не воспаленный бред, хватающийся за любой мираж.

Город. Они дошли. Они дошли.

Ост рыдала тогда, обнимаясь со всеми людьми рядом.

Никогда Ост не думала, что сможет настолько полюбить людей. Те никогда не думали, что смогут так искренне разделить свою радость вместе с фавном.

Когда они рыдали — их слезы были одними на всех. Ост радовалась за каждого человека, против которого она бастовала когда-то в Белом Клыке. Старый полицейский, всегда смотревший на фавнов с презрением, обнимал ее как родную дочь.

Каждый шаг был шагом к победе. Город манил, кружил голову… Был закрыт.

Охрана. Вооруженные, тренированные, готовые действовать солдаты преградили им путь.

Ост тогда не волновало это. Они добрались! Остались лишь какие-то бюрократические формальности — сейчас придет чиновник и все закончиться!

Им не выдали палаток, одеял, еды, медицинской помощи. Просто оставили дожидаться.

Они соорудили какой-то шатер из походных средств — то, чему они научились за это время, и начали ждать.

Сутки. Двое. Трое. Четверо.

Месяц. Полтора?

Никто не приходил.

Ост стала лидером беженцев. Избранным переговорщиком, ежедневно, ежечасно пытающимся узнать у пограничников о работе чиновников.

Всегда она получала лишь один ответ, механический, отрепетированный за это время до идеала.

«На данный момент министерство не справляется со своей нагрузкой, уполномоченное лицо прибудет в ближайшее время со всей срочностью.»

Холодный ответ, от которого так и веяло бездушной машиной бюрократии.

Двое попытались пробраться в город ночью.

В суматохе ночью были застрелены. Просто неразбериха. Охрана не увидела, кто именно пытался пробраться в город.

Или же увидела. Два фавна-бродяги. Фавн — значит, преступник. Бродяга фавн — бандит, захотел узнать что-то о городе, готовил налет, вероятный террорист. Действие согласно неписанной инструкции.

Еду не предоставляли. Ост знала одного офицера. Он помогал, как мог. Таскал ящики с едой и водой. Тайно, чтобы никто не увидел.

От голода умерло еще два старика.

Одеяло бы пригодилось — но пограничники более не выходили к ним. Ребенок и мать одной холодной ночью. Пытались согреться в объятиях друг друга. Их похоронили вдвоем.